По случаю годовщины 5-летия августовской войны 2008 года между Грузией и Россией, наши корреспонденты Джосеф Урсо и Марион Кипиани, побывали в Государственной канцелярии в Тбилиси, чтобы встретиться с Кетеван Цихелашвили, заместителем министра по вопросам гражданской реинтеграции Грузии, которая также является членом грузинской делегации в Женевском процессе. Цихелашвили много говорила об усилиях нового грузинского правительства, некотором разочарований Женевским процессом, и о том, как грузинская сторона пытается изменить парадигму переговоров, не говоря "нет" на все, как в прошлом, и чаще "да".
Чем отличается подход вашего кабинета от подхода предыдущей администрации? Существуют ли различия в политике?
В наших подходах много различии, но есть вещи, которым мы продолжаем следовать, там где это уместно. Во-первых мы совершенно точно формулируем свое мнение, когда речь заходит о мире и процессе мирного разрешения конфликта. 7-го марта этого года парламент Грузии подтвердил обязательство о неприменении силы в рамках урегулирования конфликта, которое впервые было дано президентом Саакашвили во время его выступления в ПАСЕ в июле 2010.
Мы отказались от конфронтационной риторики, которая имело место раньше и не способствовало разрешению конфликта. Также мы не ориентируемся на работу ради положительного общественного мнения, а исключительно на реальный прогресс в мирном процессе, так как мы понимаем чувстсвительность вопроса. Поэтому мы избегаем пиарить многое из того, что делаем, чтобы не навредить деликатному процессу. Кроме того, мы гораздо открыты, досигаемы и доступны для всего общества, гражданского общества и для медиа. Когда мы говорим о непрерывности дел, мы имеем ввиду, что мы все еще руководствуемся Государственной стратегией по взаимодействию и плану действий от 2010 года, это документ, который был выработан 30 экспертами, включая моего министра. Во-первых, откладывая в сторону политическую терминологию, в документе много позитивных элементов и идей. Во-вторых, как я сказала, мы ориентированы на прогресс, а не на PR. Поэтому, вместо того, чтобы публиковать новый, красиво изложенный документ, который может заслужить аплодисменты от одних, и пренебрежение от других заинтересованных лиц, мы шаг за шагом идем к надежным, осуществимым и рабочим решениям.
Наше правительство унаследовало очень тяжелую ситуацию после прихода к власти. Поэтому мы стремимся внести динамику в почти зашедший в тупик мирный процесс, который стал настолько слабым, насколько он не был никогда за последние годы, особенно в период после августовской войны 2008 года. Мы не только готовы, но мы сделали несколько конструктивных шагов в одностороннем порядке, направленных на большую вовлеченность, прагматизм и обсуждения взаимных гуманитарных интересов. Эти первые попытки к сожалению, не всегда приветствовались должной взаимностью. Более того, в некоторой степени мы столкнулись с тем, что походит на попытки самоизоляции со стороны абхазов и осетин, в том числе путем воспрепятствования доступа международным организациям и дипломатическим миссиям на эти территории. К сожалению, в этих попытках они дошли до физического отделения этих территории от остальной Грузии путем возведения массивных сооружении, окопов, колючей проволоки. Тем не менее, мы надеемся, что со временем ситуация поменяется и рациональные соображения будут преобладать. Мы все знаем, что подавляющее место в этом конфликте занимает Россия и мы должны что-то с этим делать. В общем, мы надеемся, что ситуация прояснится после Олимпиады в Сочи, которую используют и неправильно в качестве предлога или основания для некоторых из событий на местах.
Что изменилось?
Мы добились определенного прогресса по некоторым из вопросов, которые не решались в течение многих лет, в том числе и со стороны Грузии. Например пошли на уступки и сделали реалистичное предложение по восстановлению поставок газа в Ахалгорский район; кроме того, мы действительно продвинулись в расследовании дел пропавших без вести осетинов, мы освободили заключенных и так далее. Важно отметить, что мы приложили много усилий для того, чтобы проекты, которые выгодны обеим общинам на местах осуществлялись бесперебойно.
Поэтому отличие нашей политики от предыдущей значительное. Наш подход сейчас носит исключительно мирный характер, более ориентированный на взаимодействия, менее конфронтационный, более учитывающий интересы других, примирительный и рациональный. Как очень ясно заявил премьер-министр Иванишвили, мы готовы к прямому диалогу с Абхазией и Южной Осетией в надежде, что мы найдем общее решение, основанное на общих интересах и на работе к общему будущему. Мы вкладываем много усилий в проекты, представляющие взаимный интерес, и еще много чего в планах. Как я уже сказала, мы не можем игнорировать то, что подовляющее песто в этом конфликте занимает Россия. Очевидно, что мы это тоже должны принять во внимание.
Каковы ваши впечатления от Женевского формата? Некоторые считают, что, в частности, абхазская сторона пытается сорвать переговоры. Не могли бы вы поделиться своими мыслями о том, куда движется процесс?
Женевский формат является единственным международным мирным механизмом, имеющимся в нашем распоряжении, так как после августовской войны все предыдущие механизмы потерпели крах. Когда мы говорим о Женевском формате важно помнить каким образом он был создан и для чего. Он был основан на соглашении о прекращение огня, состоящем из шести пунктов, и механизме его реализации, в котором Россия является одной из сторон.
Таким образом, в первую очередь Женева это Грузино-Российский формат с важным международным участием. Он имеет четкий мандат и формат. Это единственное место для обсуждении, связанных с конфликтом вопросов между Грузией и Россией. У нас нет дипломатических отношений с ней и их не может быть пока Россия продолжает оккупацию и подвергает сомнению независимость Грузии. Попытки Грузии нормализовать отношения с Россией через Специального представителя нацелены на широкий спектр в других областях, таких как торговля, культура, люди, контакты между народами и т.д. Следовательно, нет никакого другого места кроме Женевы для решения тех вопросов, которые там обсуждаются с Россией.
В плане того, для чего был создан Женевский формат, то это в первую очередь безопасность; формат обеспечивает договоренности о неприменении силы, и решает гуманитарные последствия конфликта. На Женеву также возложена задача по разработке международного механизма обеспечения безопасности, но пока мы не видим большого энтузиазма со стороны России для развития этой темы.
Если бы не было распространенных попыток использовать этот формат переговоров в политических целях, иногда даже для недостижимых целей, то Женева могла бы потенциально показать больше. Многие вещи (например, поставки газа в Ахалгори), о котором участники переговоров в Женеве привыкли слышать "нет" от грузинской стороны, в настоящее время изменились на "Да" в последних трех турах, где наше правительство принимало участие. На самом деле, этот сдвиг предложил замену всей парадигмы и даже, как мне кажется, в начале вызвал некоторую путаницу среди других участников в плане того, какую «контр-стратегию» преследовать. Наше предложение понятно - давайте сосредоточимся на вопросах реальных проблем для Женевы, и вопросах, имеющих последствия в повседневной жизни людей, а не на статусе или изменении формата. До сих пор, к сожалению, я замечаю, что вторая рабочая группа, вместо обсуждения гуманитарных вопросов, что является ее задачей, в основном стал инструментом для создания турбулентности во всем женевском процессе и в первую очередь для первой рабочей группы по безопасности. Мы постоянно говорим участникам: вы не можете игнорировать нарушения прав человека, вы не можете игнорировать права вынужденных переселенцев, вы не можете игнорировать права человека на свободу перемещения, независимо от предлогов. Общины и семьи разделены, люди отрезаны от своей земли, кладбища обнесены колючей проволокой и отрезаны от родственников захороненных там людей, здравоохранению препятствуют, местные люди теряют единственный источник дохода,так как торговля тоже затронута. Следовательно, это реальность, которая вызывает большие страдания по обе стороны независимо от этнической принадлежности. Мы должны сосредоточиться на тех вещах, которые влияют на людей в их повседневной жизни, и посмотреть, что мы можем сделать, чтобы облегчить страдания людей. Мы кладем на стол прагматичные, конструктивные предложения, некоторые предложения представлены международными партнерами, и мы готовы участвовать в поиске решений.
Иногда абхазская и осетинская стороны угрожают оставить переговоры, но на самом деле я думаю, что этот процесс, как уникальный форум с широким международным участием для них важен и хорош. Как вы знаете, ЕС, ООН и ОБСЕ являются сопредседателями переговоров, США является участником.
Вполне возможно, что российская сторона пытается несколько отойти от своих обязанностей, чтобы перестроить свою роль и говорит 'Ребята, поговорите теперь вы между собой'. У нас было подобное заявление Медведева недавно, где он сказал, что колючая проволока вдоль административной границы Цхинвальского региона / Южной Осетии не имеет ничего общего с Россией. Все знают, что это не так. Так что, опять же, как я сказала, Женевский формат это прежде всего грузино-российское измерение, и обязанности, которые вытекают из его учредительного документа - соглашения о прекращении огня.
Означает ли такая новообретенная гибкость и желание к примирению, что грузинская сторона готова пойти на дальнейшие уступки?
Прежде всего, прямой диалог с абхазами и осетинами всегда занимали центральное место в стратегии правительства Иванишвили. Так было уже в предвыборной программе. Но, надеюсь, что последние ясные сигналы нашего правительства дадут больше пространства для более прагматичных взаимодействии в этом отношении. Конечно, красными линиями Грузии являются ее основные принципы территориальной целостности и суверенитета, достаточно хорошо известны всем, и в значительной степени поддерживаемые на международном уровне. Эти принципы создают основу. Когда мы говорим, что мы гибкие и конструктивные, это означает, что в этих рамках мы готовы использовать пространство более гибко. Конструктивный подход и прагматизм руководит нашей принципиальной стратегией в целом. Мы иногда сталкиваемся с провокациями, такими, как дальнейшее наращивание искусственных ограждений вокруг Южной Осетии, к примеру. Тем не менее, мы надеемся, что в конце концов здравый смысл возобладает.
Так какие будущие цели вашей политики?
Люди, которые остаются на территории, окруженные этим уродливым, постыдным забором изолированы. Это приносит страдания людям по обе стороны. Мы, как правительство, можем позаботиться о населении к которому имеем доступ с одной стороны забора в попытке облегчить гуманитарное бремя. Но мы очень хорошо понимаем, что проблемы нашего населения с которыми сталкиваются с другой стороны забора такие же, если не хуже. Это не устойчивый путь.
Надеемся, что цели нашей политики будут правильно восприняты, такими какие они есть на самом деле: нормализация отношений, а также понимание и объяснение того, что эта страна не представляет угрозы региональной безопасности, а наоборот занята обеспечением его стабильности.
Я думаю, что наше решение об участии в Олимпиаде в Сочи, инициативы, проявленные в области безопасности вокруг игр, все это еще раз показывает, что мы хотим быть надежным партнером для запада, мы хотим быть надежными для наших соседей, мы хотим быть мирной страной. Просто дайте нам некоторые возможности для мирного, независимого развития. Вот откуда все наши устремления, и мы хотим следовать им в целях нашей европейской и евроатлантической повестки дня. Это все, чего хотим мы.
Мир представляет собой процесс, а когда дело доходит до конфликтов и мира, то процесс не может быть улицей с односторонним движением. В какой-то момент, мы надеемся, что это перерастет в нечто в большее, во что все стороны внесут свой вклад.
Какой вы видите роль ЕС, особенно в процессе строительства мира и разрешения конфликтов?
ЕС является самым важным действующим лицом сейчас. Так было всегда, но это особенно так с 2008 года. На самом деле мы даже призываем к еще большему и сильному мандату для ЕС и для его миссии по наблюдению (МНЕС). То, что происходит сейчас, строительство ограждения колючей проволокой - это совершенно против той философии, на которой основан ЕС. Европа помнит Берлинскую стену.
Мы заинтересованы в нормализации отношений с Россией, и все наши западные партнеры приветствуют это, но нам нужна помощь в этом. Мы считаем, что можно иметь нормальные отношения с Россией, и одновременно следовать курсу интеграции с Европой. Запад и международное сообщество думают, что это возможно. Но какого мнения Россия? Признают ли она такое совместительство? Нам нужна помощь международного сообщества, чтобы заставить эту парадигму работать.
Что важно, это продолжение европейской интеграции Грузии и нашего прогресса на этом пути. Текущая повестка об ассоциации, план действия по либерализации визового режима, перспективы в сфере торговли, все это предлагает очень мощный потенциал для всего процесса урегулирования конфликта. Грузия готова предоставить все имеющиеся преимущества этих процессов для всего населения, в том числе проживающих в этих двух регионах. Европейский путь Грузии не только создает стимулы, но предлагает реальную альтернативу тому, что происходит в Абхазии и Южной Осетии.
Касательно МНЕС и их роли, Вы предвидите возможность возобновления Механизма по Предотвращению Инцидентов и Реагированию на них (МПИР) вдоль абхазского ABL?
Мы на это надеемся. Мы ожидаем, что это произойдет, когда будет назначен новый глава миссии, но это не зависит от нас.
Каковы будущие вызовы в поисках решения?
Российская сторона утверждает, что проблема сейчас вокруг безопасности Сочи. Я не могу понять, какое отношение имеют деревни вокруг Южной Осетии к Сочи, это смешно. Когда забор пролегает через задний двор бедного фермера, он не может понять этого. Он не понимает, в чем причина, что забор пролегает между его деревьями, из-за Сочи?
Мы надеемся на то, что россияне поступят также, как и мы и в одностороннем порядке примут заявление о неприменении силы. Это очень важный шаг, и мы надеемся, что они ответят взаимностью.
Джосеф Урсо и Марион Кипиани интервью с заместителем министра по гражданской реинтеграции Грузии Кетеван Цихелашвили в Тбилиси, 9 августа 2013 года.
фото: Кетеван Цихелашвили (фото любезно предоставлено министерством по гражданской реинтеграции)
(c) commonspace.eu
