География - это ключ к пониманию иранской стратегии и его амбиций. Его стратегическое мировоззрение очень укоренено в древней и средневековой истории страны, считает Эмиль Авдалиани.
В начале 620-х годов нашей эры, период, предшествовавший арабским вторжениям на Ближний Восток, сасанидский шах, Хуср II с его большими армиями осаждал Константинополь, столицу Византии, а его армии уже оккупировали Египет, Сирию, Палестину и другие бывшие византийские земли. Это было эпохальным событиям в мировой истории, так как иранцы не достигали Средиземного моря с конца Ахеменидской империи в 330 году до нашей эры. Однако, успех Ирана оказался кратковременным и в течение следующих 1400 лет иранские амбиции подвергались проверке, пока на прошлой неделе не появились сообщения о том, что поддерживаемые Ираном силы стали ближе к контролю сирийско-иракской границы. Это исключительный момент, так как Иран снова сможет иметь смежный наземный мост через территорий Северного Ирака и Сирии прямо к побережью Средиземного моря.
Отныне у иранцев будет сообщение со своими ближайшими союзниками в Ливане, «Хезболла». Иран неуклонно превращается в мощного геополитического игрока, влияние которого будет проецироваться на сотни и, возможно, тысячи километров за его пределами. Южный Кавказ, как регион, близкий к Ирану, будет ощущать из первых рук измененную динамику на Ближнем Востоке.
Каковы же иранские геополитические интересы и какое место в них занимает Южный Кавказ?
Для начала география - это ключ к пониманию иранской стратегии и его амбиций. Довольно часто простой взгляд на географическую карту страны или региона дает представление о том, каковы интересы государства. Возьмем к примеру Ближний Восток, географическое местоположение которого раскрывает три наиболее заметные черты: Анатолию, Аравийский полуостров и Иранское плато. Каждый из них почти синоним государств, расположенных на этих территориях: Турции, Саудовской Аравии и Ирана. Каждый из них имеет свои большие амбиции на всем Ближнем Востоке, а поведение каждого более или менее обусловлено его расположением, географическими особенностями, соседями и т.д. Однако, ни одно из этих поведений не обусловлено настолько от тех аспектов, от которых зависит современный Иран.
Крупные населенные пункты Ирана окружены почти неприступными горами и пустынями, и водными барьерами. К западу и северо-западу простираются горы Загроса, по существу отделяющие Иран от богатого ресурсами и плодородного Ирака. На севере Эльбурские горы и горные земли Армении, которые всегда служили защитным щитом. Каспийское море на севере и Аравийское море на юге являются еще более неприступными барьерами. На востоке и северо-востоке суровый климат Афганистана и Пакистана, наряду с полузасушливыми степными землями Туркменистана, сохранил иранские провинции более или менее безопасными (за исключением случайных нападений кочевых народов).
Поэтому сам факт его сдерживания географическими особенностями и в то же время его защищенности теми же географическими особенностями, по-прежнему продолжают определять иранскую стратегию от древней Персидской империи до современного Ирана. Горы и пустыни Ирана сделали почти невозможным его завоевание и сохранили страну под контролем. Несколько великих завоевателей попытались. Монголы и позднее Тамерлан успешно вторглись на иранское плато, но для того, чтобы сохранить его, им либо пришлось бы развернуть там десятки тысяч солдат, чего они не могли сделать, либо же попытаться кооптировать местное население, разрешив им участвовать в управлении своей страной, что они и сделали. То же самое касается самого успешного завоевателя Ирана, Александра Македонского. Хотя завоевав его, для того, чтобы сохранить государство, он кооптировал местные элиты. Однако, даже после того, как Александр умер, Иран быстро обрел независимость.
Такой выгодный горный и пустынный ландшафт также ограничил проекцию иранской державы за его рубежи. Из-за плохих географических условий не было никаких экономических или военных оснований для проекции иранского влияния в Центральной Азии, Афганистане и Пакистане. Хотя иранцы были довольно активны в Грузии, Армении и современном Азербайджане до прихода русских в конце XVIII века, Южнокавказские горы, реки и ущелья ограничивали потенциал Ирана. Таким образом, стратегически наиболее выгодной территорией для Ирана, для проецирования своего влияния, была западная граница - или современный Ирак (Месопотамия) - всегда богатая населением и природными ресурсами и поэтому заслуживающая контроля.
Действительно, история показывает, насколько важным Ирак был для Ирана. Возьмем, к примеру, Ахеменидскую империю, за которой следуют Парфия и Сасанидское государство: все они навешали над Месопотамией и даже имели свою столицу - Ктесифон, расположенный вдоль реки Евфрат, недалеко от современного Багдада.
Иранцы всегда беспокоились о том, чтобы не допустить иностранного присутствия на территориях, окружающих иранское плато. Любое иностранное влияние, близкое к сердцу Ирана, будет стратегическим ослаблением иранского государства. Это и подводит нас к современному поведению Ирана и тому, почему Тегеран так сильно интересуется Ираком, Южным Кавказом, Средней Азией и Афганистаном. Присутствие США в Ираке и Афганистане, России в Центральной Азии и потенциальное присутствие ЕС/НАТО на Южном Кавказе являются наихудшими сценариями, которые Иран всегда старался избежать.
Выдающийся добродетель современного иранского государства заключается в том, что его стратегическое мировоззрение очень укоренено в древней и средневековой истории страны. Правда, за пределами географических причин, объясняющих необходимость доминировать над окружающими территориями, есть также исторические прецеденты. Ахеменидская, Парфянская, Сасанидская, Сефевидская и последующие династии пытались удержать Ирак, Южный Кавказ, Южную Среднюю Азию и части Афганистана. Только Ахеменидская империя смогла расширить свои границы по всем направлениям, достигнув Средиземного и Черного морей. Последнее, в свою очередь, и объясняет интерес Ирана в современной Сирии и Ливане, а также гонку за расширение своего влияния на побережье Средиземного моря. Более того, интерес Тегерана в Йемене, похоже, не соответствует какой-либо логике, но даже этому предшествует прецедент из прошлого, когда в конце 570-х годов нашей эры иранский шахана-ха-Хуро Ануширван вторгся в южные части Аравийского полуострова.
Геополитические императивы редко меняются, и это хорошо отражено во внешней политике Ирана. Несмотря на измененную идеологическую риторику, современный Иран преследует тот же набор целей во внешней политики, что и его далекие предки.
источник: Эмиль Авдалиани, доктор истории, преподает международные отношения в Тбилисском государственном университете и Государственном университете Илии. Данная статья была подготовлена им для commonspace.eu
фото: Древний персидский город Персеполис
